01.01.1970

А. СУЭТИН, гроссмейстер

 

СТУПЕНЬКИ МАСТЕРСТВА

 

Первое условие
Речь в этой статье пойдёт о совершенствовании юных шахматистов, уже достигших I — II разряда. Не собираясь умалять роли тренера, — она очень важна — я глубоко убеждён, что рост без самостоятельных занятий немыслим.

 

Чтобы достичь крупных высот, наряду с талантом, безусловно, нужны трудолюбие, любовь, преданность шахматам. Даже самым одарённым шахматы «не прощают» прохладного отношения к себе. Каждую партию надо не просто сыграть, а пережить! Да и в повседневных занятиях требуется не только усердие и серьёзность, но и постоянная активность восприятия, иными словами, непрестанное напряжение мысли.

 

Именно эти качества у своих учеников должен воспитывать умелый педагог. Давая теоретические сведения и практические задания, методист обязан направить самостоятельную работу юных с учётом их наклонностей и вкусов.

В этом отношении очень важен умелый подбор литературы.


Работа с литературой

Занятие с книгой должно быть планомерным, к прочитанному надо относиться критически. С одной стороны, разбор «от корки до корки» даже самых лучших учебных пособий может привести к утрате собственной живой мысли. Но ещё более чревато последствиями пренебрежение к имеющейся информации.

 

Как уловить здесь чувство меры?

Попробуем рассмотреть этот вопрос подробнее. Известно, что современный дебют неразрывно связан с последующим миттельшпилем. Поэтому изучение того или иного дебюта целесообразно совмещать с анализом миттельшпильных позиций, возникающих из этого начала.

 

В работе над дебютным репертуаром очень важное значение имеет верный подбор теоретической информации, правильная организация труда. Действительно, без необходимого материала трудно представить дальнейший анализ. Не менее важна создаваемая благодаря этому привычка к систематизации.

 

Но как всё это может получиться на деле? Мой опыт общения с многими молодыми шахматистами показывает, что сейчас очень модным стало составление картотек. При этом порой теряется всякое чувство меры в сборе информации. Подбирается всё подряд — и важное, и второстепенное. В итоге затрачен огромный труд, а польза от такой «картотеки» невелика. Чтобы найти основное, приходится каждый раз рыться во всех записях, затрачивая на это уйму времени.

 

В практических целях подбор материала для дебютного репертуара следует ограничивать только партиями, наиболее существенными в теоретическом отношении. Заметим, что именно так делают гроссмейстеры и мастера.

Возвращаясь к разговору об одновременном изучении дебюта и миттельшпиля, хочу посоветовать, что к этим своим записям надо добавить и проанализированные, наиболее важные партии. Тогда, готовясь к соревнованиям, у вас все окажется под рукой.

 

Главное - суть

При изучении дебюта и возникаю щего из него миттельшпиля надо не столько стремиться запоминать варианты, сколько изучать его стратегические идеи, знать тактические нюансы. Иначе за деревьями можно не увидеть леса!

 

Рассмотрим следующий пример. В разменном варианте славянской защиты после 1. d4 d5 2. с4 с6 3. Kf3 Kf6 4. cd cd 5. КсЗ Кc6 6. Cf4 издавна является проблемой, какой способ защиты более рационален: 6... Cf5 7. еЗ е6 или 6. . .е6. Естественно, на каждую из этих тем сыграно множество партий.

Если отбросить тактические детали, можно сделать такой вывод: при первом способе успешно разрешается проблема развития белопольного слона чёрных, но он отключается, от защиты ферзевого фланга. Сопоставляя различные партии, можно подметить общую черту: белые чаще стремятся завязать активную игру именно на ферзевом фланге.

 

Поучительно, например, развитие партии Ботвинник — Таль (матч, 1961)

 

При 6...е6, напротив, чёрные, как правило, должны опасаться атаки на королевском фланге. Это подтверждают шахматные партии  Липницкий - Смыслов (XX чемпионат СССР, 1952) и Портиш- - Петросян (Москва, 1967).

 

О подборе партий
На первых порах, вероятно, целесообразно выписывать интересующие вас партии целиком, с важнейшими конкретными примечаниями в дебюте и миттельшпиле. Подобный сбор материала весьма кропотлив, но это, несомненно, облегчит последующий анализ, сделает его более продуктивным.

 

Безусловно, научиться выбирать наиболее существенные партии, т.е. информацию, заслуживающую полного доверия, — дело не простое. Здесь как раз чрезвычайно полезна помощь тренера или более сильного и опытного шахматиста. Впрочем, не надо и преувеличивать трудности. На помощь, например, всегда можно призвать актуальную теоретическую периодику.

 

Предположим, вас интересует острый вариант сицилианской защиты: 1. е4 с5 2. Kf3 Kc6 3. d4 cd 4. К:d4 Kf6 5. КсЗ е5 6. Kdb5 d6 7. Cg5 аб 8. С:f6 gf 9. КаЗ f5. Как при этом пройти мимо борьбы идей, которая, например, встретилась в партии Кузьмин - Купрейчик (Минск, 1971), где после 10. Фh5 последовало d5!

 

 

 

 

Пробный камень мастерства

Роль анализа трудно переоценить. В связи с этим не лишне вспомнить следующие положения, выдвинутые М. Ботвинником во вступительной статье к книге «XI Всесоюзное первенство» (1939): «В чём заключается искусство шахматного мастера? В основном — в умении анализировать шахматные позиции...» И далее: «Вывод напрашивается сам собой: кто хочет стать выдающимся шахматистом, должен совершенствоваться и в области анализа».

 

Возникает вопрос: как, каким способом научиться правильно анализировать? От уяснения цели работы до е` осуществления — «дистанция огромного размера». Обратимся опять к проблемам дебютного анализа и предположим, что материал для суждений собран и систематизирован достаточно умело и начинается самостоятельная аналитическая работа.

 

Было бы неверным преуменьшать трудности анализа. Он увлекателен, но прежде всего для тех, кто уже обладает шахматным мышлением. А оно воспитывается далеко не сразу. Прежде надо овладеть определённым объёмом знаний, развить комбинационное зрение. Это также сложный процесс. Вначале шахматист замечает лишь простые угрозы, затем начинает видеть всевозможные двойные удары и, наконец, то гармоническое взаимодействие фигур, которое приводит к комбинациям. Только пройдя такую школу, шахматист получает необходимый фундамент, который позволит ему гибко пользоваться своими знаниями и навыками.

 

В процессе учёбы старайтесь не шагать через несколько ступеней, не разбрасывайтесь, но, изучая типичные позиции, постоянно ставьте перед собой новые и новые задачи.

 

Я не изобрету пороха, если скажу, что лучшим учителем (в том числе и в искусстве анализа) является практика. Учатся и во время игры, и при последующем разборе сыгранной партии. Для развития аналитических навыков очень много даёт, например, работа над отложенными позициями.

 

Неплохим средством для развития аналитических данных может служить разбор позиций без доски на диаграммах в шахматных книгах, анализ позиций «вслепую» и т.п. Большую пользу в этом отношении оказывает также решение этюдов и задач.

 

Говорят, что лучше один раз увидеть, чем пять раз услышать. Поэтому, когда представляется возможность, старайтесь наблюдать за анализом мастеров. Такие уроки полезнее многих теоретических лекций.

В молодые годы (да и сейчас!) меня всегда восхищало в подобном анализе редкостное свойство больших мастеров — узреть за порой почти мёртвыми, абстрактными схемами огонь творчества.

 

Волшебство анализа

Остановлюсь на этом вопросе подробнее и приведу несколько примеров, которые могут помочь юным шахматистам понять смысл выдвинутого положения.

 

Моя первая встреча с гроссмейстером состоялась на командном первенстве ВЦСПС (1949), где я, ещё кандидат в мастера, выступал на 1-й доске за ДСО «Труд». Моим партнёром оказался И. Болеславский. Готовясь к партии, в которой я играл чёрными, решил остановить свой выбор на малоисследованном варианте испанской партии: 1. е4 е5 2. Kf3 Кеб 3. Сb5 а6 4. Са4 Kf6 5. 0—0 Се7 6. Ле1 b5 7 СbЗ d6 8. сЗ 0—0 9. bЗ Ка5 10. Сс2 с5 11. d4 Фс7 12 Kbd2 g6 13. Kfl Ле8 14. КеЗ Kpg7.

 

 

Я исходил из того, что на только что закончившемся тогда XVII чемпионате СССР это продолжение удачно применил чёрными против И. Болеславского С.Фурман — 15. de de, и чёрные хорошо подготовились к наступлению белых на королевском фланге.

Конечно, я понимал, что вряд ли меня ждет здесь «сладкая жизнь». Но посоветоваться было не с кем, а любопытство перевесило осторожность.

И вот едва я перевел часы, как натолкнулся на непредвиденный фланговый удар 15. Ь4!, и после 15.. .cb 16. cb Кс4 17. К:с4 Ьс 18. Сb2 стало ясно, что моя позиция неудовлетворительна. Каким-то чудом я спасся в эндшпиле.

 

Вскоре мы с И. Болеславским стали большими друзьями, провели в совместной работе множество часов. Я всегда восхищался не только его замечательным искусством анализа, но и исключительной требовательностью к себе, особенно в изучении проигранных партий. Он всегда считал себя обязанным в анализе докопаться до истинных причин поражения, и его поиски носили конкретный характер.

 

Ещё до личного знакомства с гроссмейстером В. Рагозиным я знал, что это шахматист очень оригинального мышления. В 1955 году мне довелось с ним работать над одной рукописью, к сожалению, не увидевшей света. Работа требовала быстрого анализа многих партий. За редким исключением, все эти партии носили сложный характер. Зачастую ввиду недостатка времени приходилось отказываться от глубоких, конкретных поисков. И всякий раз в таких случаях я замечал, как в Рагозине невольно подымался протест. Истинный художник, он забывал обо всем, кроме богатства и красоты внутренних идей шахмат.

 

Один из примеров. 

Эта позиция возникла в партии Геллер — Котов (XXII чемпионат СССР, 1955).

 

 

 

«Волшебным» аналитиком был гроссмейстер П. Керес. Вот некоторые методы его домашней тренировки. Например, он любил изучать одну и ту же проблемную позицию с разных точек зрения. Предположим, жертвуя пешку за инициативу, он с неистощимой изобретательностью изыскивал ресурсы атаки. Но вот наступала «мёртвая точка». Тогда Керес переворачивал доску на 180° и с таким же рвением и энергией начинал искать ресурсы обороны и контригры.

 

Осенью 1955 года мне позвонили из Риги и пригласили на 2—3 недели потренировать юного мастера М. Таля перед полуфиналом XXIII чемпионата СССР. К тому времени я не раз встречался с Талем и в общих чертах знал о его большой изобретательности. Но вот начались занятия. Таль в то время вряд ли «догадывался» о своем потенциале. На одном из первых занятий он стал мне показывать, как сейчас помню, свою партию с Б. Гургенидзе из командного первенства СССР 1955 г. Она протекала в острейшей борьбе и в итоге закончилась вничью. При демонстрации Таль стал сетовать, что отказался от лобовой атаки на короля. В подтверждение своих слов он показал фантастический залп вариантов. Мне стало ясно, что передо мной не юный мастер, а незаурядный гроссмейстер....

 

О школе мастерства

Юным шахматистам, желающим повысить уровень своего мышления (а следовательно, и игры}, очень важно сделать анализ неотъемлемой частью своей домашней тренировки. Исходные позиции могут (и должны!) быть самыми разнообразными. Но всё же, безусловно, упор следует делать на сложные ситуации, насыщенные тактическим содержанием. Большей частью таким условиям вполне удовлетворяют позиции, возникающие при переходе из дебюта в миттельшпиль. Неслучайно именно на таких проблемных построениях оттачивают свое аналитическое мастерство гроссмейстеры. При этом как бы достигается двойная цель: развитие аналитических навыков и проникновение в дебри взятой «на вооружение» дебютной системы.

 

Какое богатство возможностей открывает, например, перед любителями атаки следующий вариант системы Созина в сицилианской защите: 1. е4 с5 2. KfЗ Кеб 3. d4 cd 4. К:d4 Kf6 5. КсЗ d6 6. Сс4 еб 7. СеЗ Се7 8. Фе2 аб 9. 0—0—0 Фс7 10. СbЗ Ка5 11. g4 b5 12. g5 К:bЗ 13. ab Kd7.

 

 

Возникает проблема выбора между позиционным ведением штурма — 14. h4 b4 15. Ка4 Кс5 16. Крb1 Сb7 17. b5 и острым гамбитным продолжением — 14. Kf5!?  еf 15. Kd5 Фd8 16. ef Cb7 17. f6 gf 18. Лhe1 с необозримыми осложнениями. В обоих случаях пока нет сколько-нибудь опредёленной оценки.

 

Вообще, сплошь и рядом, по мере углубления в дебри таких позиций, полной ясности достичь не удаётся, а чаще предстает ещё более запутанная картина. Но это не должно смущать.

Во-первых, практический эффект такого анализа для общего развития мышления отнюдь не уменьшается. Напротив, попытка познания сложнейших, практически неисчерпаемых позиций раскрывает огромный простор для развития самых разнообразных сторон шахматного мышления. Во-вторых, как уже отмечалось, чем глубже анализ позиций при переходе из дебюта в миттельшпиль, тем больше вы получаете преимущества перед будущими противниками. А в подготовке едва ли не главное для шахматиста-практика постоянно быть впереди в своих «производственных секретах».

 

Не бойтесь дерзать!

Как правило, перспективными оказываются те юные шахматисты, которые уже на первых ступенях роста обнаруживают аналитическую любознательность. Пусть их первые опыты не всегда удачны, зато ценен почин!

 

Вспоминается разговор в 1947 г. с совсем молодым Е. Геллером. Нынешний лучший знаток староиндийской защиты, он тогда только начинал «вгрызаться» в её глубины.

И вот тогда Геллер не на шутку увлёкся анализом партии Алаторцев — Кашляев (Москва, 1945), где встретился актуальный в те годы вариант системы Земиша: 1. d4 Kf6 2. с4 g6 3. КсЗ Cg7 4. е4 0—0 5. f3 d6 6. СеЗ е5 7. Kge2 ed 8. К:d4 с6.

Геллер рассказывал, что он буквально «заболел» этой партией, она преследовала его даже ночью. Распутывая сложнейший клубок конкретных возможностей, Геллер, по его словам, не только нашёл целый ряд усилений для чёрных, но и по-настоящему почувствовал суть многих идей староиндийской защиты. Я не знал тонкостей его анализа, но после нашего разговора заинтересовался этой партией.

 

Искусство анализа тесно связано с развитием конкретного мышления — качества необходимого, но ещё недостаточного для формирования истинного мастерства.

В практической игре далеко не всегда можно вступать на путь конкретных аналитических поисков. А вот верно оценивать течение борьбы и находить целесообразные планы всегда нужно.

 

Понятие плана в шахматном творчестве не остаётся неизменным. Давно прошли времена, когда считалось возможным провести план красной нитью через всю партию.

 

Ещё в середине 1920-х годов такие догматические представления о планах, создаваемых на... четвёртом ходу до конца партии, меткой критике подверг Эм. Ласкер. Например, в своей статье «Капабланка и Алехин» он писал в 1926 г.: «Научитесь тщательно разрабатывать стратегические планы подобно Капабланке, и вы будете смеяться над планами, о которых вам рассказывают небылицы. Право же, трудно было удержаться от смеха, когда в самом конце вышеупомянутой партии, с её прославленной, необычайно глубокой стратегией, я нашёл спасающий манёвр противника, опровергающий всю неслыханно продуманную стратегию и, очевидно, просмотренный автором слишком глубоких планов».

 

Тем более всё это относится к современной динамичной борьбе, где тяжесть сражения часто на протяжении партии переносится с одного участка пространства на другой.

 

Партия Силмэн—Смыслов (США, 1976) после 16 ходов.

 

 

Глядя на внешнюю структуру, трудно предположить, что в этой партии в скором времени дело кончится разгромом белых на королевском, фланге. Ведь ареной сражения пока является ферзевый фланг. Так и было до известного момента.

На подобных примерах очень хорошо оттачивать своё позиционное чутьё.

 

Конечно, интуиция в оценке у того или иного юного шахматиста свидетельствует прежде всего о его природном даровании. Неслучайно, например, вошла в пословицу замечательная позиционная интуиция X.Р.Капабланки. Но интуиция — отнюдь не мистическая категория. Она прежде всего вырабатывается на практике и опыте.

 

В этом отношении очень полезно читать комментарии больших мастеров. Например, поучительно следующее примечание М. Таля к партии Таль—Ботвинник (матч, 1961).

 

 

Эта позиция возникла после 19 ходов.

У белых три пешки за фигуру, т.е. примерно равный эквивалент. Таль писал: «Когда я в анализе после партии начал с пулемётной скоростью выпаливать варианты, рассчитанные во время партии, которые демонстрировали удобность позиции чёрных, М. Ботвинник сказал: «Мне вначале позиция казалась более приятной для белых, но потом я нашёл правильный план: нужно ладьи менять, а ферзей сохранить».

 

Вначале такая оценка показалась мне удивительно абстрактной, но когда я снова начал перебирать те самые многочисленные варианты, то пришёл к выводу, что М. Ботвинник был абсолютно прав: в окончании без ферзей стройная пешечная цепь белых при поддержке активного слона обеспечивала им определенный перевес. При наличии на доске ферзей черные могли рассчитывать на атаку ввиду ослабления поля g4».

Итак, отличное позиционное чутьё М. Ботвинника избавило его от ненужных в данной позиции расчётов.

 

Разумеется, есть много позиций, сравнительно легко поддающихся оценке. Одни из них нетрудно «взвесить» на основании позиционных факторов, другие исчерпываются аналитическим путём. Но чаще всего возникающие в борьбе позиции нельзя исчерпать ни конкретным расчётом, ни общими соображениями. В таких сложных ситуациях помимо устойчивых факторов большую роль играют и очень подвижные, динамические моменты. Иными словами, здесь очень тесно переплетаются расчёт и интуиция, эти «альфа» и «омега» шахматного мышления.

 

Развитию «чутья» в понимании таких ситуаций способствует уменье подметить самые маленькие индивидуальные особенности, присущие только данной позиции.

 

Выводы
Иной читатель спросит: исчерпан ли теперь разговор о необходимых и достаточных качествах шахматного мастерства. В чистом виде рассмотренные выше черты мышления достаточны для овладения шахматным мастерством. Но, овладев ими. станете ли вы наверняка мастером? Это другой и не простой вопрос. Есть много одарённых от природы шахматистов, хорошо понимающих игру и обладающих достаточно развитым конкретным мышлением, но так и не ставших мастерами.

 

Нельзя забывать, что мастер прежде всего живой человек. И шахматы предъявляют немало требований именно к человеку. Здесь и твёрдость характера, и боевые качества спортсмена, и развитая память и т.д. И наконец, культура. Она предполагает не только всестороннее изучение шахматного искусства, но и широту общего кругозора. И в этом отношении нашим многим молодым шахматистам есть чему поучиться у своих предшественников.

 

Шахматы в СССР № 7 1976 г.
 

 

 

 

 

А. СУЭТИН, гроссмейстер

 

УРОКИ НА ДОМ

В таких занятиях большое место должен занять серьёзный анализ своих партий. Он должен стать одним из первостепенных методов совершенствования. Внутреннее содержание собственных партий обычно близко и понятно. Особенно тщательно следует анализировать проигранные партии. Ведь именно они в большей мере выявляют недостатки своего мышления и характера. Однако многие молодые шахматисты нередко стараются поскорее забыть неудачи и значительно охотнее демонстрируют свои победы. Это показывает, что они не очень хорошо понимают смысл работы над своим совершенствованием. Надо помнить, что как бы нелепо ни выглядел проигрыш, он не случаен. Даже грубые ошибки почти всегда возникают из-за недостатков мышления, а то и характера. Для устранения их прежде всего нужен правильный диагноз, которому предшествует тщательный анализ.


Всё это в равной степени касается любых стадий партии. Но, нисколько не умаляя значения дебюта и эндшпиля, всё же необходимо заметить, что большая часть такой работы должна приходиться на миттельшпиль.


Превосходным образцом критического отношения к игре может служить Г.Каспаров. С раннего периода своего творчества он с одинаковой тщательностью подвергает исследованию и выигранные, и проигранные партии (последним уделяется никак не меньше внимания). Вот один из примеров его строгого анализа.


КАСПАРОВ – ПЕТРОСЯН
Москва, 1981 год

 

 

 

 

Конечно, невозможно требовать, чтобы «средние» шахматисты так тщательно изучали свои партии, как это делает чемпион мира. Но, безусловно, нельзя оставлять свои партии без комментариев.


Задача каждого, желающего совершенствоваться, заключается в том, чтобы после партии восстановить ход мышления во время игры, записать основные конкретные варианты, которые видели вы и ваш партнёр (вот чем полезен совместный анализ после партии!). И так делать всегда.


В итоге собирается богатый материал, не только насыщенный конкретным содержанием, но и годный для обобщений и выводов. Скажем, на основании нескольких десятков партий можно определить, в каком направлении следует работать над устранением своих недостатков. А они могут быть самые различные. Здесь и провалы в комбинационном зрении, и отсутствие чёткости в расчёте вариантов, и незнание некоторых типичных позиций... Число минусов может быть достаточно велико.


Как и во всяком другом деле, в борьбе с недостатками прежде всего надо делать крен на те из них, которые особенно мешают. Например, недопустимо плохое знание дебютного варианта, который вы любите играть (особенно если он носит остро-тактический характер). Тем более, исправить ошибку здесь не столь уж сложно. Нужно сесть за дебютные руководства и добросовестно разучить вариант.


Далее. Предположим, вы ещё не овладели знанием основных позиционных элементов. Скажем, имея пешечный центр, не знаете, как использовать его выгоды. Надо понимать, что идеальная пешечная пара d4 и е4 — отнюдь не предмет мебели, которым надо «любоваться» и беречь его от «порчи». Сила такого центра проявляется в динамике. В нужный момент надо про-двинуть одну из этих пешек с целью получения большей свободы манёвра. В противном случае соперник может приобрести драгоценное время и осуществить подрыв центра. И тогда уже он будет владеть инициативой.


До сих пор поучительным примером может служить партия Файн — Лилиенталь, Москва, 1937.

 

ФАЙН - ЛИЛИЕНТАЛЬ

 

 
 
 
 
Запоминающимся примером на тему динамичного использования выгод подвижного пешечного центра может служить такая партия.

ФАИН — СТЕИНЕР
Принятый ферзевый гамбит
Голливуд. 1985

 

 

 

 

Отличным учебным примером является и следующая партия.

 

СМЫСЛОВ — ЭРНСТ

Ферзевый гамбит

Суботица, 1987 год 

 

 
 
 
Приведённая партия демонстрировала постулат: пешечный центр, не обеспеченный должной поддержкой фигур, представляет собой слабость. Кстати, на этом основаны многие дебютные системы, например, защита Алехина.

Рельефно сильные стороны этой защиты выявились в следующей партии.
 

ЗАПАТА — ТАЛЬ
Защита Алехина
Суботица, 1987 год

 

 

 

 

 

 

Статьи педагогов